Неточные совпадения
— Ты еще мне не сказала, как и что ты думаешь
обо мне, а я
всё хочу знать.
Он сделался бледен как полотно, схватил стакан, налил и подал ей. Я закрыл глаза руками и стал читать молитву, не помню какую… Да, батюшка, видал я много, как люди умирают в гошпиталях и на поле сражения, только это
все не то, совсем не то!.. Еще, признаться, меня вот что печалит: она перед смертью ни разу не вспомнила
обо мне; а кажется, я ее любил как отец… ну, да Бог ее простит!.. И вправду молвить: что ж я такое, чтоб
обо мне вспоминать перед смертью?
За большим столом ужинала молодежь, и между ними Грушницкий. Когда я вошел,
все замолчали: видно, говорили
обо мне. Многие с прошедшего бала на меня дуются, особенно драгунский капитан, а теперь, кажется, решительно составляется против меня враждебная шайка под командой Грушницкого. У него такой гордый и храбрый вид…
— А уж у нас, в нашей губернии… Вы не можете себе представить, что они говорят
обо мне. Они меня иначе и не называют, как сквалыгой и скупердяем первой степени. Себя они во
всем извиняют. «Я, говорит, конечно, промотался, но потому, что жил высшими потребностями жизни. Мне нужны книги, я должен жить роскошно, чтобы промышленность поощрять; а этак, пожалуй, можно прожить и не разорившись, если бы жить такой свиньею, как Костанжогло». Ведь вот как!
Не плачь
обо мне: я постараюсь быть и мужественным и честным,
всю жизнь, хоть я и убийца.
Ну, уж конечно, Марфа Петровна рассказала Авдотье Романовне
обо мне
всю подноготную.
Полагаю, что у них и разговору иного не было, как
обо мне, и, уж без сомнения, Авдотье Романовне стали известны
все эти мрачные, таинственные сказки, которые мне приписывают…
Какими чудесами,
Через какое колдовство
Нелепость
обо мне
все в голос повторяют!
— Верно,
обо мне
все распространялась?
— Анна Сергеевна, — поторопился сказать Базаров, — прежде
всего я должен вас успокоить. Перед вами смертный, который сам давно опомнился и надеется, что и другие забыли его глупости. Я уезжаю надолго, и согласитесь, хоть я и не мягкое существо, но мне было бы невесело унести с собою мысль, что вы вспоминаете
обо мне с отвращением.
И я почувствовал в себе что-то новое и до тех пор незнакомое. Мне хотелось, чтобы
все обо мне знали,
все за мною ходили и
все обо мне говорили — как я умен, богат и добр.
Я стал покупать шире и больше, — я брал
все, что по моим соображениям, было нужно, и накупил даже вещи слишком рискованные, — так, например, нашему молодому кучеру Константину я купил наборный поясной ремень, а веселому башмачнику Егорке — гармонию. Рубль, однако,
все был дома, а на лицо бабушки я уж не смотрел и не допрашивал ее выразительных взоров. Я сам был центр
всего, — на меня
все смотрели, за мною
все шли,
обо мне говорили.
— Пробовал я там говорить с людями — не понимают. То есть — понимают, но — не принимают. Пропагандист я — неумелый, не убедителен. Там
все индивидуалисты… не пошатнешь! Один сказал: «Что ж мне о людях заботиться, ежели они
обо мне и не думают?» А другой говорит: «Может, завтра море смерти моей потребует, а ты мне внушаешь, чтоб я на десять лет вперед жизнь мою рассчитывал». И
все в этом духе…
Самгин почувствовал, что он теряет сознание, встал, упираясь руками в стену, шагнул, ударился
обо что-то гулкое, как пустой шкаф. Белые облака колебались пред глазами, и глазам было больно, как будто горячая пыль набилась в них. Он зажег спичку, увидел дверь, погасил огонек и, вытолкнув себя за дверь, едва удержался на ногах, —
все вокруг колебалось, шумело, и ноги были мягкие, точно у пьяного.
— Замечательно — как вы не догадались
обо мне тогда, во время студенческой драки? Ведь если б я был простой человек, разве мне дали бы сопровождать вас в полицию? Это — раз. Опять же и то: живет человек на глазах ваших два года, нигде не служит,
все будто бы места ищет, а — на что живет, на какие средства? И ночей дома не ночует. Простодушные люди вы с супругой. Даже боязно за вас, честное слово! Анфимьевна — та, наверное, вором считает меня…
— Ничего. Вышла дорога, потом какая-то толпа, и везде блондин, везде… Я
вся покраснела, когда она при Кате вдруг сказала, что
обо мне думает бубновый король. Когда она хотела говорить, о ком я думаю, я смешала карты и убежала. Ты думаешь
обо мне? — вдруг спросила она.
«Что они такое говорят
обо мне?» — думал он, косясь в беспокойстве на них. Он уже хотел уйти, но тетка Ольги подозвала его к столу и посадила подле себя, под перекрестный огонь взглядов
всех собеседников.
— В-третьих, потому, что в письме этом, как в зеркале, видна ваша нежность, ваша осторожность, забота
обо мне, боязнь за мое счастье, ваша чистая совесть…
все, что указал мне в вас Андрей Иваныч и что я полюбила, за что забываю вашу лень… апатию…
— Да говорите же что-нибудь, рассказывайте, где были, что видели, помнили ли
обо мне? А что страсть?
все мучает — да? Что это у вас, точно язык отнялся? куда девались эти «волны поэзии», этот «рай и геенна»? давайте мне рая! Я счастья хочу, «жизни»!
— Говорите смелее — как я: скажите
все, что думаете
обо мне. Вы давеча интересовались мною, а теперь…
— Бабушка! — сказала она с торопливым трепетом, — ради Бога, если любите меня, как я вас люблю… то обратите
все попечения на Марфеньку.
Обо мне не заботьтесь…
Я, право, не знаю, как это было, но он рассказал мне
все об той ночи: он говорил, что вы, даже едва очнувшись, упоминали уже ему
обо мне и… об вашей преданности ко мне.
Тут я вдруг догадался, что и ему должно уже быть известно
обо мне
все на свете — и история моя, и имя мое, и, может быть, то, в чем рассчитывал на меня Ламберт.
О, мне теперь
все ясно, и
вся эта картина передо мной: он вполне вообразил, что я уже давно догадался о его связи с тобой, но молчу или даже подымаю нос и похваляюсь «честью» — вот что он даже мог
обо мне подумать!
— Так уж я хочу-с, — отрезал Семен Сидорович и, взяв шляпу, не простившись ни с кем, пошел один из залы. Ламберт бросил деньги слуге и торопливо выбежал вслед за ним, даже позабыв в своем смущении
обо мне. Мы с Тришатовым вышли после
всех. Андреев как верста стоял у подъезда и ждал Тришатова.
— Вы виноваты? Но тогда я предал вас ему, и — что могли вы
обо мне подумать! Я об этом думал
все это время,
все эти дни, с тех пор, каждую минуту, думал и ощущал. (Я ей не солгал.)
К тому же Версилов мог думать (если только удостоивал
обо мне думать), что вот едет маленький мальчик, отставной гимназист, подросток, и удивляется на
весь свет.
Анна Андреевна, лишь только
обо мне доложили, бросила свое шитье и поспешно вышла встретить меня в первую свою комнату — чего прежде никогда не случалось. Она протянула мне обе руки и быстро покраснела. Молча провела она меня к себе, подсела опять к своему рукоделью, меня посадила подле; но за шитье уже не принималась, а
все с тем же горячим участием продолжала меня разглядывать, не говоря ни слова.
К тому же сознание, что у меня, во мне, как бы я ни казался смешон и унижен, лежит то сокровище силы, которое заставит их
всех когда-нибудь изменить
обо мне мнение, это сознание — уже с самых почти детских униженных лет моих — составляло тогда единственный источник жизни моей, мой свет и мое достоинство, мое оружие и мое утешение, иначе я бы, может быть, убил себя еще ребенком.
— Благословите и меня, Макар Иванович, на большую муку. Завтра решится
вся судьба моя… а вы сегодня
обо мне помолитесь.
— Очень благодарю вас, Аграфена Петровна, за
все заботы
обо мне, но мне теперь не нужна такая большая квартира и
вся прислуга. Если же вы хотите помочь мне, то будьте так добры распорядиться вещами, убрать их покамест, как это делалось при мама. А Наташа приедет, она распорядится. (Наташа была сестра Нехлюдова.)
Нельзя без волнения читать эти строки: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный, к нему не зарастет народная тропа…» «Слух
обо мне пройдет по
всей Руси великой…» «И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал, что в мой жестокий век восславил я Свободу и милость к падшим призывал».
Доктор выходил из избы опять уже закутанный в шубу и с фуражкой на голове. Лицо его было почти сердитое и брезгливое, как будто он
все боялся
обо что-то запачкаться. Мельком окинул он глазами сени и при этом строго глянул на Алешу и Колю. Алеша махнул из дверей кучеру, и карета, привезшая доктора, подъехала к выходным дверям. Штабс-капитан стремительно выскочил вслед за доктором и, согнувшись, почти извиваясь пред ним, остановил его для последнего слова. Лицо бедняка было убитое, взгляд испуганный...
— Хорошо, хорошо…
Обо мне потом. Чего это я
всё дрожу… Слова не могу выговорить.
— Не хочу лимонаду, — сказал он. —
Обо мне потом. Садись и говори: как ты это сделал?
Все говори…
— Брат, — крикнул ему вслед Алеша, — если что-нибудь сегодня с тобой случится, подумай прежде
всего обо мне!..
Видите, как я
все обдумала, одного только не могу придумать: что подумаете вы
обо мне, когда прочтете? Я
все смеюсь и шалю, я давеча вас рассердила, но уверяю вас, что сейчас, перед тем как взяла перо, я помолилась на образ Богородицы, да и теперь молюсь и чуть не плачу.
Но о себе он не говорил почти ни слова, а
все меня
обо мне же расспрашивал.
Разве я не знаю, как думают
обо мне
все, кто здесь есть?
При
всей дикости этого случая Рахметов был совершенно прав: и в том, что начал так, потому что ведь он прежде хорошо узнал
обо мне и только тогда уже начал дело, и в том, что так кончил разговор; я действительно говорил ему не то, что думал, и он, действительно, имел право назвать меня лжецом, и это нисколько не могло быть обидно, даже щекотливо для меня «в настоящем случае», по его выражению, потому что такой был случай, и он, действительно, мог сохранять ко мне прежнее доверие и, пожалуй, уважение.
Интриганка, хитрит, хочет быть богата, хочет войти в светское общество, блистать, будет держать мужа под башмаком, вертеть им, обманывать его, — разве я не знаю, что
все обо мне так думают?
— Мы
все говорили
обо мне, — начал Лопухов: — а ведь это очень нелюбезно с моей стороны, что я
все говорил о себе. Теперь я хочу быть любезным, — говорить о вас! Вера Павловна. Знаете, я был о вас еще гораздо худшего мнения, чем вы
обо мне. А теперь… ну, да это после. Но все-таки, я не умею отвечать себе на одно. Отвечайте вы мне. Скоро будет ваша свадьба?
Я решился писать; но одно воспоминание вызывало сотни других,
все старое, полузабытое воскресало — отроческие мечты, юношеские надежды, удаль молодости, тюрьма и ссылка [Рассказ о «Тюрьме и ссылке» составляет вторую часть записок. В нем
всего меньше речь
обо мне, он мне показался именно потому занимательнее для публики. (Прим. А. И. Герцена.)] — эти ранние несчастия, не оставившие никакой горечи на душе, пронесшиеся, как вешние грозы, освежая и укрепляя своими ударами молодую жизнь.
— Да вы не
обо мне ли говорите? — кричал бледный от злобы итальянец. — Я, милостивый государь, не позволю с собой обращаться, как с каким-нибудь лакеем! — и он схватил на столе карандаш, сломал его и бросил. — Да если так, я
все брошу, я сейчас уйду!
Когда она пришла к ней, больная взяла ее руку, приложила к своему лбу и повторяла: «Молитесь
обо мне, молитесь!» Молодая девушка, сама
вся в слезах, начала вполслуха молитву — больная отошла в продолжение этого времени.
Я часто думал, что не реализовал
всех своих возможностей и не был до конца последователен, потому что во мне было непреодолимое барство, барство метафизическое, как однажды было
обо мне сказано.
На Западе на
всех языках
обо мне много писали, много меня хвалили, были внимательны к моей мысли.
— И все-то я у вас на уме,
все я. Это на пользу. Небось по счетам когда платите, сейчас
обо мне вспоминаете, глянь, и наживете. И сами, когда счета покупателю пишете, тоже меня не забудете. На чаек бы с вашей милости!
— Они выгонят меня из дому, как старую водовозную клячу, — спокойно предусматривала события мисс Дудль. — И я не довела бы себя до этого, если бы мне не было жаль мистера Стабровского… Без меня о нем
все забудут. Мистер Казимир ждет только его смерти, чтобы получить
все деньги… Дидя будет еще много плакать и тогда вспомнит
обо мне.
— Так это правда? Вы действительно могли с нею
обо мне говорить и… и как могли вы меня полюбить, когда
всего один раз меня видели?